22.06.2017 | Владимир Чернега

Итоги парламентских выборов во Франции: к новой Пятой республике?

Прошедший 18 июня с. г. второй тур парламентских выборов во Франции не обошелся без сюрпризов. По его итогам, партия президента Эмманюэля Макрона «Республика, вперёд», вместе со своим союзником, центристским Демократическим движением (Модем) Франсуа Байру, получила не 415-445 депутатских мандатов из 577, как предсказывали специалисты, а 350 мандатов. Тем не менее, налицо бесспорная и внушительная победа.

Э. Макрон имеет теперь по меньшей мере видимую возможность осуществлять обещанные им реформы в экономике, социальной сфере и системе образования с помощью законов, а не указов (ордонансов), как опасались некоторые его сторонники. Ему не придется претерпевать политическое «сожительство» с премьер-министром, представляющим враждебное большинство, как это случилось после парламентских выборов 1993 года. Тогда президент-социалист Ф. Миттеран вынужден был править в обстановке «холодной войны» с назначенным на пост главы правительства лидером голлистского Объединения за республику (РПР) Жаком Шираком. Стоит, кстати, напомнить, что на упомянутых выборах возглавлявшееся им объединение «Союз за Францию» завоевало 472 мандата из 577, а партия президента, СП –лишь 57 мандатов.

Иначе говоря, в истории Пятой республики было даже значительно более внушительное парламентское большинство. Новое заключается в том, что впервые президент будет располагать достаточно мощной парламентской опорой, фактически изначально созданной «под него». Партию «Республика, вперед», официально созданную Э. Макроном в апреле 2016 года (в виде движения «Вперед») и включившую в себя большое число новичков в политике, иногда сравнивают с голлистской партией «Союз за новую республику» (ЮНР), которая была создана в октябре 1958 года в целях поддержки создателя Пятой республики генерала Ш. де Голля, пришедшего к власти в июне того же года. В рядах ЮНР тоже было много новых лиц. Однако, несмотря на колоссальный авторитет Ш. де Голля, она завоевала на парламентских выборах в ноябре 1958 года лишь 206 мандатов из 576. На следующих выборах в ноябре 1962 года, уже более «раскрученная» ее преемница (партия «Союз демократов за республику -Демократический союз труда») получила 233 мандата из 486. Следует, правда, иметь в виду, что Ш. де Голль, позиционировавший себя «над партиями», официально отношения к ним не имел, более того, он запретил им использовать свое имя в названиях «даже в виде прилагательного». Э. Макрон же, с одной стороны, претендует на то, что его партия превзошла традиционное для политических страны деление на «левых» и правых», с другой стороны, остается фактическим лидером своей партии и, соответственно, нового парламентского большинства.

Оценивая итоги парламентских выборов, ряд французских политиков и экспертов говорят о них, как о плодах «макрономании», инициированной и поддерживаемой ведущими СМИ страны. Однако такое объяснение представляется, мягко говоря, упрощенным. Большую роль в появлении и динамике «феномена Макрона» сыграло очевидное желание многих французов добиться обновления политических элит, давно превратившихся в закрытую касту с коррупционными привычками. Наличие среди кандидатов партии «Республика, вперед» значительного числа новых в политике людей, в том числе активистов гражданского общества, появление последних в правительстве, сформированном Э. Макроном после победы на президентских выборах, отвечают этой тенденции. Молодость нового президента (39 лет), неопытность в политике и то, что он не входит в традиционный политический «истеблишмент» его претензии на «прогрессизм» и «реформаторство» как необходимое условие спеха в современном глобализирующемся мире, компетентность в экономических вопросах, наконец, проявленные во время избирательной кампании и после избрания бойцовские качества и тактическая ловкость явились бесспорными слагаемыми его успеха.

Другое дело, что за этой волной успеха скрываются «подводные рифы», в том числе институционального и управленческого порядка. Новое парламентское большинство фактически олицетворяет переформатирование партийно-политической системы, на которой до сих пор держалась Пятая республика. Прежние несущие конструкции этой системы –ведущие право-центристские и лево-центристские партии (Республиканцы и социалисты), сменявшие в борьбе друг друга у кормила власти, потерпели сокрушительный разгром (особенно СП) и утратили прежние позиции. Но они могут действовать в парламентском «закулисье», пользуясь особенностями теперешнего большинства. Оно не просто насчитывает в своих рядах много неопытных депутатов, но является очень рыхлым в идейно-политическом отношении. В нем есть немало «перебежчиков» из партии Республиканцев и СП. В чем-то оно напоминает центристское «болото», характерное для Третьей и Четвертой республик, от которого стремился уйти Ш. де Голль при создании Пятой республики.

Иными словами, мощная парламентская опора, о которой говорилось выше, может оказаться зыбкой, особенно если обещанные Э. Макроном реформы в экономике и социальной сфере, как это обычно бывало, вызовут сопротивление во французском обществе. В качестве примера можно назвать пересмотр трудового законодательства, начавшийся еще при Ф. Олланде в августе 2016 года.. Речь идет о так называемой «реформе Комри», названной по имени ее инициатора, министра труда, занятости и профессионального образования М. Эль Комри в прежнем социалистическом правительстве и поддержанной Э. Макроном, когда он был в нем министром экономики, промышленности и цифровых технологий. Новое правительство во главе с бывшим Республиканцем Э. Филиппом уже объявило ее продолжение своим приоритетом. Суть реформы состоит в переносе центра тяжести переговоров между социальными партнерами, работодателями и работниками, по поводу коллективных договоров, важнейших вопросов трудовых отношений (в частности, длительности, рабочей недели, официально составляющей сейчас 35 часов) с отраслевого уровня на конкретные предприятия. Решаться эти вопросы предполагается, в случае необходимости, путем проведения «референдумов» в рамках трудовых коллективов.

Цель этих планируемых изменений- придать большую гибкость отношениям между работодателями и работниками, а более конкретно- дать больше возможностей в трудовой сфере, особенно при установлении длительности рабочей недели, собственникам или менеджменту предприятий. Реформа сразу же получила поддержку главной организации работодателей страны- Движения предприятий Франции ( Medef).

Вместе с тем она встретила яростное сопротивление большинства профсоюзов, оказавшихся перед угрозой быть отодвинутыми на второй план. Не в восторге были и трудящиеся, подтверждением чему явились массовые демонстрации протеста и длительные забастовки. Стоит отметить, что в ходе президентской и парламентской избирательных кампаний против реформы выступали почти все левые кандидаты, в частности, лидер крайне левого крыла Ж-Л. Меланшон и официальный кандидат от СП Б. Амон, а также соперник Э. Макрона во втором туре президентских выборов лидер крайне правого Национального фронта М. Ле Пен. Поддержавший ее после первого тура голлист Н. Дюпон-Эньян по сути также высказывался за сохранение 35-часовой недели. Вместе они получили в первом туре 51,94% голосов по сравнению с 44,02%, собранными Э. Макроном и кандидатом от партии Республиканцы Ф. Фийоном, который поддерживал реформу (не называя ее по имени). Противники реформы есть и в нынешнем парламентском большинстве. Очевидно что борьба вокруг этой реформы продолжится, что должно стать серьезным испытанием не только для президента и правительства, но и для этих его сторонников.

Еще одной особенностью нынешней конструкции президент-парламент, на которую указывают практически все эксперты, является недостаточная представительность парламентского большинства. В первом туре, как известно, рекордные для Пятой республики 51,29% избирателей не приняли участия в голосовании. Во втором туре эта тенденция даже усугубилась, от участия в выборах воздержались 56,8% избирателей. «Мейнстримовские» СМИ в качестве причины указывают прежде всего на усталость от избирательной кампании, длившейся с октября 2016 года, а также на ощущение многих французов, что «игра была сделана» еще в первом туре. Однако опросы общественного мнения выдвигают на первый план то, что многие избиратели считают «несправедливой» нынешнюю мажоритарную систему голосования в два тура, в соответствии с которой миллионы голосов, полученных проигравшими партиями в масштабе страны, почти никак или вовсе не сказываются на числе их депутатов.

Эта проблема стала особенно острой в нынешней ситуации, когда французский электорат, как показал первый тур президентских выборов, оказался расколот на четыре примерно равных части. В ходе избирательной кампании Макрон обещал сделать избирательную систему «частично пропорциональной». Как она будет выглядеть на практике, никто пока не знает, но в любом случае это будет отход от режима Пятой республики, «запрограммированной» на формирование в Национальном собрании достаточно устойчивого большинства. Ф. Олланд, кстати, тоже планировал ввести на парламентских выборах «дозу пропорциональности», но обещания не сдержал. То же самое случилось и с Н. Саркози. Еще раньше, при Ф. Миттеране, на парламентских выборах 1986 года, пропорциональная система была даже опробована и, впервые в Пятой республике, привела к избранию 35 депутатов Национального фронта во главес Ж-М Ле Пен, отцом М. Ле Пен. В то время это было пережито как настоящий шок и политическими элитами, и большей частью французского общества. Все последующие выборы вновь прошли по мажоритарной системе.

Таким образом, вслед за президентскими выборами во Франции, показавшими необычную фрагментацию электората, парламентские выборы, несмотря на видимый успех партии Э. Макрона «Республика вперед», привели к росту неопределенности в институциональной и партийно-политической системе Пятой республики. По сути, речь идет о движении к новой модели, характеризующейся сочетанием «суперпрезидентского режима» с достаточно «разношерстным», большей частью центристским парламентским большинством, которое, как уже было сказано, в какой то мере напоминает прежние режимы и при этом представляет менее половины избирателей. Все это может обернуться неустойчивостью политической ситуации в стране и, соответственно, неблагоприятными условиями для проведения действительно реформаторского курса президента. Весьма независимое поведение министра юстиции, лидера Модем Ф. Байру и «выпадение» его и двух соратников по партии из нового состава правительства, объявленного 21 мая – тревожный сигнал на сей счет. Хватит ли новому президенту запаса «макрономании», решительности, прагматизма и политической ловкости, чтобы преодолеть эту опасность, покажет время.

Владимир Чернега - консультант Совета Европы, ведущий научный сотрудник ИНИОН РАН, доктор юридических наук, Чрезвычайный и Полномочный Посланник

Версия для печати