28.02.2017 | Алексей Макаркин

Власть против своих

В последнее время российская власть выражает все большую обеспокоенность активностью своих радикальных союзников из числа общественных активистов. Телеведущий Дмитрий Киселев неожиданно подверг резкой критике наиболее известных подобных деятелей (Виталий Милонов, Евгений Федоров), которые еще совсем недавно были его союзниками в антизападной и антилиберальной пропаганде.

Представляется, что есть четыре причины, которые побуждают власть настаивать на минимизации активности радикалов.

Первая причина заключается в том, что основные задачи «консервативной волны» как реакции на протесты 2011-2012 годов уже выполнены. «Белоленточная» оппозиция ослаблена, многие ее участники эмигрировали за границу или прекратили общественную активность. Еще важнее, что от оппозиционного «актива» отошла значительная часть периферии, которая сочувствовала всем или многим его требованиям на пике протестов. Сейчас эта периферия либо разочаровалась в возможности оппозиции что-либо изменить, либо после присоединения Крыма оказалась вовлечена в провластный консенсус. Соответственно, радикальные союзники власти, готовые не только стараться, но и «перестараться» в борьбе с оппозицией, оказываются менее востребованными.

Вторая причина – повышенная активность радикалов вызывает неприятие у части лояльных власти общественных сил. Например, «наезды» православных активистов на театральные постановки, их стремление взять на себя функции «общественных цензоров» привели к недовольству со стороны театральной общественности, которое артикулировал Константин Райкин. Позицию Райкина фактически поддержали многие видные деятели Союза театральных деятелей – тем более, что объектом нападок со стороны православных активистов оказался один из наиболее статусных провластных деятелей культуры, Олег Табаков – их резкое неприятие вызвал спектакль «Идеальный муж», поставленный в МХТ имени Чехова.

А конфликт вокруг передачи церкви Исаакиевского собора привел сразу к нескольким проблемам – от антисемитских высказываний ряда сторонников позиции церкви из числа депутатов (Милонов, Петр Толстой) до конфликта с влиятельным музейным сообществом, неформальным лидером которого является директор Эрмитажа Михаил Пиотровский. Возмущение деятелей культуры вызвала и акция «Союза офицеров», направленная против фотовыставки в Москве – в данном случае «общественники», по сути, взяли на себя функции правоохранителей, «размывая» монополию государства на применение насилия.

Третья причина – вовлечение активистов в аппаратную борьбу внутри власти, которое не только обостряет эту борьбу, но и выносят ее элементы в публичное пространство. Это воспринимается властью как ярко выраженный дестабилизирующий фактор. Отметим, что критика Киселевым Федорова и Милонова была лишь ответом на пикет, который участники федоровского «Национально-освободительного движения» (НОД) организовали против самого Киселева, обвинив его в симпатиях к Дональду Трампу (в котором российская власть в последние недели успела разочароваться). Такой конфликт идеологических единомышленников мог быть связан с аппаратными противоречиями, где «нодовцы» сыграли роль инструмента одной из групп влияния.

Таким образом, «оружие», приготовленное против оппозиции, стало использоваться не по назначению, причем в условиях, когда задачей власти стала консолидация элит. Ради этого снижено давление на региональных лидеров со стороны активистов Общероссийского народного фронта (ОНФ). В этих условиях вовлеченность в аппаратную борьбу повышает уязвимость радикальных организаций.

Четвертая причина – недостаточная управляемость радикальных организаций, которая создает эффект хаотизации, также не устраивающий власть. Появляется все большее количество малоизвестных, по сути дела, никого не представляющих организаций, включающихся в борьбу за общественную нравственность. Так, движение «Царский крест», являющееся группой в соцсети «ВКонтакте», раскрутило скандальную историю с фильмом режиссера Алексея Учителя «Матильда». Потом к нему присоединилась небольшая организация «Христианское государство – Святая Русь», фактически угрожавшая директорам кинотеатров, которые намерены показывать этот фильм.

В ряде случаев речь идет о деятельности индивидуальных активистов, вызывающих неприятие со стороны судебных инстанций и руководства правоохранительных органов. Так, участковый Арсен Магомедов обвинил жителя Петербурга Дмитрия Угая в незаконной миссионерской деятельности во время лекции о йоге. Суд отказал участковому, который не захотел признать свое поражение и подал апелляцию в вышестоящую судебную инстанцию. В Москве МВД не усмотрело оснований для возбуждения уголовного и административного дела в отношении протестантов, раздававших Новый Завет в электричках – заявление на них написали православные активисты.

При этом возникает вопрос о том, есть ли для таких активистов авторитеты, которые могли бы ввести их деятельность в приемлемые для власти рамки. Например, 19 февраля ректор Петербургских духовных школ архиепископ Амвросий выступил в Исаакиевском соборе с проповедью, носивший примирительный характер в отношении музейных деятелей и противники передачи собора церкви. Эта проповедь вызвало открытое недовольство со стороны православных радикалов, которые посчитали ее неуместной и демобилизующей.

Ограничительные меры в отношении радикальных союзников власти не означают, однако, полного отказа от их услуг. Несмотря на создаваемые ими проблемы, они все же остаются для нее «своими», а востребованность радикалов может со временем вырасти (например, в случае новой активизации оппозиции). Поэтому власть заинтересована в ограничении активности этих организаций, их локализации, отказе от наиболее одиозных проявлений, вносящих смуту в общество. На этих условиях такие организации способны продолжить свою деятельность – в противном случае, у них могут возникнуть проблемы.

Алексей Макаркин – первый вице-президент Центра политических технологий

Версия для печати